Теория механизмов и души - Страница 34

-- И кто-то ещё меня в безалаберности упрекает, -- тяжело вздохнул тот в ответ, разглядывая свела уже с неприкрытым подозрением.

-- Ты сам что-нибудь узнал? -- продолжила допытываться я по дороге в мастерскую. Поскольку возиться ни с какими железками я сегодня не планировала, надо было просто вложить в машината кристалл, решила не тратить время на переодевание и спуститься вниз в юбке. Благо, та была достаточно тёмной и не слишком широкой, так что шанс испортить её был минимальным.

-- Кое-что. Это явно диверсия, на выходе из тоннеля была заложена взрывчатка. Кроме того, поговаривают, что-то не так с трупами, но что именно -- непонятно. Вернее, говорят много всякого, но вот чему из этого верить -- уже большой вопрос.

-- Погоди, что значит -- говорят? Ты же вроде собирался выяснить предметно.

-- Собираться я мог сколько угодно и куда угодно, -- со смешком парировал ту Трум. -- Только я предупреждал, друзей среди секретчиков у меня нет, даже хороших знакомых, а они -- ребята не болтливые. Мне пообещали попробовать уточнить, но не думаю, что здесь есть какой-то шанс: в курсе материалов дела очень ограниченный круг лиц, как у них всегда и бывает, а интерес посторонних будет воспринят не просто в штыки, он приведёт к большим проблемам для любопытствующего. Это, сама понимаешь, никому не надо, особенно -- бесплатно, во имя интересов какого-то приятеля. А господин доктор за что удостоился такого доверия? Никак, ценную мысль предложил?

-- Господин доктор пока ещё ничего не предложил, -- спокойно возразил Тринда. -- Доктору сначала хочется осмотреть пациента.

-- Со стандартной искрой запускать? -- полюбопытствовала я и подошла к шкафу, делая вид, что достаю мешочек с кристаллом памяти оттуда. Да, я и так доверилась свелу почти полностью, но не хотелось давать повод заподозрить, что предмет разговора всё время был у меня под рукой.

-- Нет, давай сразу с интересного начнём, с обыкновенными всё более-менее ясно, -- попросил гость, с любопытством разглядывающий мою мастерскую. Видимо, нечто подобное он видел первый раз в жизни.

-- И что именно с ними ясно? -- уточнил, опередив меня, Миришир.

-- Вот когда на необычного посмотрю, тогда и скажу, -- безмятежно отозвался доктор, а я завела машината на один оборот ключа и отступила под защиту Муха. Кто знает, что сейчас взбредёт в голову машине и свелу? А мой железный друг, хоть протезы его и были предназначены для других целей, в ближнем бою мог дать фору любому живому и неживому существу: первому в силе, второму -- в скорости.

А дальше мы с Мухом имели возможность наблюдать крайне необычный процесс.

Тринда представился, назвал свою профессию и невозмутимо сообщил машинату, что желает его осмотреть. При этом доктор выглядел настолько невозмутимым, будто имел дело с обыкновенным пациентом, явившимся на приём по предварительной договорённости. Арат, пристально наблюдая за процессом, заставлял машината шевелить конечностями и совершать различные движения, потом усадил болвана, попросил меня снять ограничители с шарнира коленного сустава и, закрыв окуляры машината платком, заставлял того сгибать и разгибать ногу.

Пока я устанавливала снятые детали обратно, свел от команд перешёл к разговору. Быстро приноровившись к ограниченности собеседника в средствах выражения, принялся засыпать того короткими чёткими вопросами, требующими ответа "да" или "нет". Очень странными вопросами. Да и ответы в большинстве случаев казались неожиданными, причём пресловутое "не знаю" последовало всего пару раз.

"Это белый цвет?" -- "Да". -- "Синий лучше красного?" -- "Нет". -- "На Чёрном острове больше трёх птиц?" -- "Нет". -- "Вода на Речном течёт вниз?" -- "Нет". -- "Чёрный хрусталь бьётся?" -- "Да". -- "Сколько крыльев у синей птицы? Стукни по столу нужное количество раз". -- Машинат три раза хлопнул ладонью. -- "Ты знаешь своё имя?" -- "Нет". -- "Ты любишь воду?" -- "Да".

Сотни разнообразных и частью непонятных нам вопросов, ответы на некоторые из которых явно мог знать только уроженец Светлой стороны. Под нашими удивлёнными взглядами этот осмотр продолжался почти два часа. Понять, какой эффект на доктора производит тот или иной ответ, было невозможно, но в целом он был хмур, задумчив и очень сосредоточен, по сторонам не смотрел, а про время вовсе забыл. Я уже давно не пряталась за Муха, а сидела, с нетерпением ожидая вердикта; что он будет, сомневаться не приходилось.

Когда у машината второй раз закончился завод, Тринда жестом остановил меня от повтора. Несколько секунд висела тишина, свел с непонятным выражением лица разглядывал машината, больше, кажется, сосредоточенный на процессах, происходящих в собственной голове, а мы с Мухом искоса переглядывались и рассматривали самого доктора.

-- Ну, так что? Каков диагноз? -- наконец, не выдержала я. -- Ты что-нибудь понял?

-- Понял, -- медленно кивнул Тринда. -- Видишь ли, изучение мозга на мой взгляд невозможно без изучения его высшей деятельности -- мышления, поэтому я занимаюсь не только хирургией, но и отчасти психологией. Так вот, я с уверенностью могу утверждать, что мы имеем дело с вполне конкретной сформировавшейся личностью.

-- А до этого было непонятно? -- ехидно влез Мух. Доктор не стал возмущаться, слегка нахмурился и протянул.

-- Попробую объяснить, что я имею в виду. Насколько можно утверждать на нынешнем этапе развития науки, личность человека состоит из нескольких фундаментальных частей. Во-первых, это физиологические, инстинктивные проявления, свойственные решительно всем живым существам, которые формируются ещё до рождения и в процессе взросления не возникают, а просто пробуждаются в определённый период -- тот же, скажем, инстинкт размножения. Во-вторых, это характер, некоторые базовые черты которого проявляются у человека уже с первых минут жизни, а, возможно, формируются ещё в материнской утробе. Характер именно развивается, эти базовые черты могут приглушаться теми или иными факторами, могут проявляться новые, человек способен сам воспитать в себе ту или иную черту, как способен развить, скажем, музыкальный слух. Дальше время и окружение формируют третью основу личности, воспоминания, которые в той или иной форме откладываются в памяти, искажённые призмой характера и физиологии.